Отозвалась мне статья
ЦЕНА ЖЕНЩИНОдна из самых умных женщин, написавших книги, была Надежда Мандельштам. Наверное, она была даже самая умная, лично я умнее не читала и не встречала.
Надежда Мандельштам. Всегда с сигаретой
Недавно в Москву приезжала Эллендея Проффер Тисли, основательница знаменитого американского издательства Ардис, и мы с ней долго разговаривали. В 70-е годы она была хорошо знакома с Надеждой Мандельштам, много ей помогала, привозила из Америки посуду, полотенца, одежду, чай и кофе, и книги, много книг. Надежда Мандельштам была практически нищей, ей было уже хорошо за семьдесят, она жила в крошечной квартирке в Новых Черемушках на мизерную пенсию, но думала только о способах увековечить память Осипа Мандельштама, погибшего за сорок лет до этого.
Эллендея тоже сказала: «Такого острого, пронзительного ума я не встречала никогда в жизни. А в целом, она была ведма» (у Эллендеи прекрасный русский, но мягкий знак она сказать не может, как все англоязычные. Ведма звучит очень забавно).
Поскольку все мысли Надежды занимал Осип Мандельштам, погибший в 1938 году, ее воспоминания затрагивают, в основном, тридцать лет с 1919, в котором они познакомились, до смерти Сталина, когда закончилась та эра.
Как любой очень умный человек, она пишет не о себе, а об эпохе, но ее личность видна в каждом слове. Самое главное, что делает ее книгу Книгой, а не женской графоманией (примеры подставьте сами, имя им легион), — это отрешенность от своих переживаний, своего женского тщеславия, своих никому не интересных болей и обид. Поэтому ее словам можно верить, даже в той части, где описываются ее личные отношения с мужем на фоне тысяч других любовных отношений тех лет.
Вот об этом и напишу подробнее. Пересказывать здесь перипетии судеб опальных поэтов не имеет смысла.
Одна интересная мысль проходит через всю книгу Надежды Мандельштам: колебание цены женщины в обществе.
В нулевые и десятые годы идеалом женщины были «прекрасные дамы» Блока и других символистов. Это был культ «красавиц»:
Для моего поколения безнадежно устаревшим казался культ «дамы», душевных переживаний, возникших от случайной встречи, «друга первый взгляд» и те полуотношения, которые культивировались женщинами на десяток лет постарше меня. Честно говоря, я не верю в любовь без постели и не раз шокировала Ахматову прямым вопросом: «А он вас просил переспать с ним?» Есть еще один измеритель, вызывавший всеобщее возмущение: «Сколько он на вас истратил?»
Наверное, настоящие красавицы успели удрать и я видела только ошметки, но они были до ужаса смешны. Я запомнила одну, навещавшую Ахматову в Ташкенте. Она иногда оставалась ночевать у нас — по городу ночью было страшно ходить. Раздеваясь, она поглаживала желтые, как пергамент, ноги и говорила: «Мое тело». Они вспоминали с Ахматовой прошлое и хвалили дочку пергаментной красавицы, милую и скромную, но носившую по прихоти матери древнегреческое имя — остаток старого культа, перенесенного на новое поколение.
В двадцатые годы браки вышли из моды:
Мое поколение, собственноручно разрушившее брак, что я и сейчас считаю нашим достижением, никаких клятв верности не признавало. Мы готовы были в любой момент оборвать брак, который был для нас лишь случайно затянувшейся связью, и не задумываясь шли на развод, вернее, на разрыв, потому что браком-то, в сущности, не пахло. Удивительно, что из этих подчеркнуто непрочных связей сплошь и рядом возникали устойчивые союзы, гораздо более прочные, чем основанные на лжи и обмане приличные браки старших поколений. Мы сходились, не заглядывая вперед, а потом выяснялось, что расставаться не хотим и не можем. Еще хорошо, что, нищие до ужаса, мы не знали денежных расчетов и они совсем не участвовали в наших любовных коллизиях.
В тридцатые годы революция отошла в прошлое, жизнь относительно наладилась:
Для сегодняшнего дня все мои концепции устарели — женщина упала в цене и отчаянно строит дом, насильно удерживая капризного, сопротивляющегося мужа. В иных случаях она бешено самоутверждается, чтобы повысить себе цену, и жалуется равнодушному мужу, как ей не дают прохода ни на улице, ни на службе. Самое противное смотреть, как они предлагаются или отчаянно утаскивают к себе бедных героев — лестью, угрозами самоубийства и тысячами дешевых трюков.
Женщины начала 20 века фото
Прекрасная Дама — Любовь Менделеева-Блок, Революционерка — Лиля Брик, Любовь Орлова в образе жеманной красавицы 30-х годов
Надежда Мандельштам коротко и емко описала, как уменьшалась ценность женщины в глазах мужчин за первую половину 20 века. В начале века они были недоступны и поэтому ценились как «прекрасные дамы». Женщины пользовались уважением и даже поклонением, пусть отчасти и наносным. Затем женщины стали вроде бы доступны, морали, запрещающей связи, уже не было, но настроения революционной эпохи воспитали целое поколение женщин, думающих о «высоком» и не ценящих мещанский уют. Да и какой уют мог быть при той разрухе. И хотя теоретически женщины стали доступны, практически они не были связаны с мужчинами ничем, кроме чувств. А поскольку женщины всегда гораздо избирательнее, мужчины могли только надеяться на то, что их подруга не уйдет к кому-то получше. Никаких рычагов влияния они не имели.
И вот наступает следующий этап: морали по-прежнему нет, о революционном воспитании давно забыли, а экономическая ситуация улучшается. И что? Женщины сразу падают в цене. Естественно, ведь теперь им что-то нужно от мужчин. Хочется брака, стабильности, благ. А мужчинам хочется женщин, желательно разных. Им и раньше хотелось, но что с того? Могла и одна единственная не достаться, а теперь настало их время.
С тех пор прошло еще больше половины века, и несмотря на некоторые колебания женской ценности за это время, она неуклонно снижается. До рекордно низкой сегодня.
.................................................................................................
Ну хорошо же, что у нас есть гимнастика )))))))))))))
