Эх.... Расстроилась я сегодня.
Опоздала на работу. У нас завелся на работе журнал отметок прихода и ухода с работы - тупой никому не нужный и не дающий никаких плодов формализм.
Моя коллега, как у нас это заведено, написала за меня то время прихода, когда пришла она (т.е. в этот раз раньше меня на минут 40). Я прихожу на работу, хотела расписаться за себя и вижу, что моя фамилия зачеркнута красной ручкой. И подведена черта - время проверки сотрудников на местах - делает это отдел кадров.
Вроде с кадрами всегда были хорошие отношения... человеческие... так казалось, видимо, только мне.
У верной коллеги спрашиваю, была ли проверка на местах? Она говорит - нет. Я говорю, что кто-то вычеркнул меня из журнала. Она вспоминает, что после нее девчонка из кадров подходила к журналу, видимо, чтобы сделать ту же формальную запись о проверке.
Я сижу и чувствую, как гнев и раздражение разливается во мне. Позвонила этой сотруднице, которая предположительно вычеркнула меня. Позвонила и прошу зайти зайти ко мне в кабинет. Спрашиваю, это ты меня вычеркнула? Зачем? Она говорит, что, мол, так и так, выполняю свои обязанности... Я ей говорю, а как же человеческие отношения? Она мне, а при чем тут они? Мы же на работе...... Я поблагодарила ее за подставу и сказала, что в моей голове такое поведение не укладывается...
И стало мне грустно-грустно..... Вспомнила я то, что знаю о 1939-м году... Тем более, недавно мы все праздновали Великий День Победы....
И вспомнила я незабвенного Сергея Донатовича Довлатова: "Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?".
Эх, грустно мне сегодня.........
Из книги Маршалла Розенберга "Язык жизни. Ненасильственное общение":
".... Еще один вид жизнеотчуждающего общения — отказ от ответственности. Жизнеотчуждающее общение мешает нам понимать, что каждый из нас сам в ответе за свои мысли, чувства и действия. Когда кто-то говорит «должен» в смысле «есть некоторые вещи, которые ты должен делать, нравится тебе это или нет», это наглядно иллюстрирует, насколько он далек от личной ответственности за собственные действия.
... В своей книге «Эйхман в Иерусалиме», где приводятся протоколы заседаний суда над военными преступниками, Ханна Арендт цитирует рассказ офицера-нациста Адольфа Эйхмана о том, что он и его подчиненные имели целый язык, помогающий отказываться от ответственности за свои поступки. Этот язык назывался Amtssprache, что в примерном переводе с немецкого означает «официальная речь» или «бюрократический язык». Например, когда их спрашивали, почему они делали то или другое, они отвечали «мне пришлось это сделать». Если же следовал вопрос, почему «им пришлось», то ответ звучал как «приказ начальства», «такова политика организации» или «таков закон».
... Я разделяю чувства французского романиста и журналиста Жоржа Бернаноса, когда он говорит:
Я снова и снова возвращаюсь к мысли о том, что если в один прекрасный день наращивание мощи оружия массового уничтожения наконец-то сотрет человечество с лица Земли, то случится это не из-за чьей-то жестокости, и, конечно же, не из-за того негодования, которое пробуждает жестокость; и не из-за массовых убийств и мщения, всегда сопутствующих жестокости, а из-за покорного подчинения и недостатка ответственности у современного человека, из-за его готовности принимать любые предписания социума. Ужас, который мы уже видели, и тот еще больший ужас, который нас сейчас повсюду ожидает, — это не увеличение в мире числа бунтарей и террористов, а растущая армия покорных, послушных людей".
Никто никого не может заставить что-либо делать.... Это всегда самостоятельный и свободный выбор человека... В любом возрасте и на любом уровне осознанности...
